.
Afrikan Solovyev
today at 8:18 pm Этот день запомнился не только мне — 18 октября 1976 года. Наша североморская Краснознаменная подводная лодка К-181 проекта 627А – первый послевоенный и единственный в истории ВМФ орденоносный атомоход — несла боевую службу в северной Атлантике. Все шло, как ведется в автономке, размеренно.
See more И вдруг 18 октября «вне расписания» — боевая тревога, которая обычно объявлялась при подвсплытии на сеанс связи, при перезарядке регенерации и еще кое-каких штатных делах. Причина тревоги оказалась тревожной: на глубине 180 метров обнаружилось просачивание в прочный корпус забортной воды через съемный лист пятого, реакторного, отсека. Я срочно заступил на свой пост в третьем центральном отсеке. Все, что происходит на корабле по тревоге, поминутно записывал в вахтенный журнал карандашом (чтобы записи не расплылись в случае попадания журнала в воду). Отчетливо помню уверенные команды командира, капитана 2 ранга Эдуарда ДУБА (фото 1). Внешне он был спокоен. А что творилось внутри — не стану домысливать. Старшим на борту был недавно назначенный начштаба 17 дивизии, бывший командир К-52, капитан 1 ранга Валерий ГАВРИЛОВ (фото 2). Он, не выдавая напряжения, старался не мешать никому, однако внимательно контролировал действия команды. Судя по всему, начштаба и командир уже успели со специалистами – командиром БЧ-5, капитаном 2 ранга Николаем ГОРШКОВЫМ (фото 3), командиром дивизиона движения Владимиром ЯРЫЛОВЦОМ (фото 4) и другими — наметить алгоритм действий. Срочное всплытие! Осмотрели горизонт с перископной глубины, всплыли. Командир, открыв люк, поднялся на верхний мостик. За ним последовала аварийная команда. Как напомнил мне на днях капитан 2 ранга Сергей ЗЫРЯНСКИЙ (в 1976-ом – старший лейтенант, командир группы дистанционного управления реактором. На фото 8 он справа рядом лейтенантом Олегом БУРЦЕВЫМ (будущим вице-адмиралом) и со мной, Африканом СОЛОВЬЕВЫМ (на переднем плане)), в аварийную команду входили старшины рулевых мичман Константин УЛИЩЕНКО (фото 5), спецтрюмных – мичман Георгий ГЕРАСЬКИН (фото 6) и кто-то из матросов (простите, фамилию запамятовал). На верхнюю палубу вышел также Владимир ЯРЫЛОВЕЦ. Хоть и не штормовое было море, холодные волны набегали на корпус. Ребята прилично промокли, но съемный лист обжали. Не знаю, налили им шильца или нет, но помню, как поили чаем.
Как вода стала просачиваться на 180-метровой глубине, если мы в предпоходные контрольные выходы в море нярыли на три сотни метров и более без замечаний? Выводы и итоги разбирательства состоялись после похода. Как недавно написал мне состоящий в соцсетях в моих друзьях участник той автономки, особист, капитан 3 ранга Евгений НОСАЧЕВ, «было дело! Тогда еле-еле отписался в отчёте» (фото 7). Вины экипажа не было. В нештатной ситуации команда действовала грамотно. Почти двухмесячную автономку ту К-181 прошла без других приключений. Говорили, что ни разу нас не засекли, даже во время срочного, можно сказать, аварийного всплытия. Вернулись в Гремиху, как принято было говорить в советские годы, «с чувством исполненного долга». P.S. Фото мои. Простите за «очень не очень» качество.
Морская душа. Советский ВМФ. #вмф #флот #ссср #море
Оставить комментарий